А вот близко смерть увидел в Сталинграде. Как сейчас помню: отец послал меня в столовую с бидоном купить киселя, и нужно было отстоять в очереди, чтобы его купить. Что-то меня остановило, и я ушел оттуда. Только я ушел, как начался авиационный налет. От той столовой ничего не осталось. А тут как раз мать должна была приехать электричкой, а станцию бомбят. Я туда прибежал - это ужас, сколько там было трупов.

Все бегут в разные стороны, кричат, плачут, убитые и еще живые, исковерканные лежат, а красноармейцы стреляют по самолетам из винтовок. Потом, когда на пароме через Волгу переправлялись, - тоже чуть не погибли. Около соленого озера нашли соль, и она нас в Казахстане, когда через него ехали в Барнаул целый месяц, очень выручила. Меняли ее на крупу, хлеб и другие продукты, рвали по дороге арбузы - так и выжили.

В Барнауле поселились в Восточном поселке в землянке. Это глубокая яма, похожая на могилу, которая внутри была обшита досками, имела печку с вытяжкой наружу, лестницу и лаз. Три года в ней прожили. Затем еще пять лет в бараке в комнатушке впятером: отец, мать, я с братом и сестрой. Не дай бог никому, что я перенес за эти десять лет.

Выжили во время войны только за счет работоспособности родителей. Картошку садили на поле, где сейчас находится клуб завода "Трансмаш". Отец по брони с завода почти не уходил и возвращался домой только ночевать. Мать постоянно что-то меняла или продавала, чтобы с голода не умерли. Я ведь из Сталинграда в Барнаул босой приехал, и так почти до холодной осени босиком и проходил, даже на танцах босым был. Кстати, никто из девчонок от меня не шарахался - неплохо танцевал.

Так вот, каждый день я ходил с ведром по убранным картофельным полям и перекопал их все. Искал неубранные, невидимые для глаза кусты, но ведро картошки каждый день домой приносил.

В ноябре 1942 года поступил работать на радиозавод учеником токаря, а через год начал работать слесарем-сборщиком. Начиная с лета 1943 года заводская и поселковая молодежь стала ходить на стадион "Локомотив", где стихийно собирались команды и играли в футбол. Причем команды состояли из молодежи без ограничения возраста от 15 до 25 лет, т.е. все желающие могли выйти на футбольное поле.

В 1945 году из землянки мы переехали в барак на Западном поселке. В то время на поселке жили семьи эвакуированных из Днепропетровска, Харькова, Николаева, Мириуполя. И вот в 1946 году на Западном подросшая за войну молодежь собрала команду, в которой подобрались такие ребята, как Квасов, Шапкин и др. Вместе с ними я играл за вторую команду "Трансмаша", которая соревновалась в первенстве города со своей первой командой, где играли такие знаменитые футболисты, как Кладько, Лукинов (затем играл в высшей лиге за сталинградский "Трактор"), Кныш, Мартынов, Зандер, Хворостин. В основном это были ребята 1920-22 гг. рождения. После 1948 года у "Дзержинца" (команда завода "Трансмаш") подобралась очень сильная команда, которая в первенстве России в своей Сибирской зоне заняла второе место после новосибирского "Динамо", где, кстати, играл Петр Попов - знаменитый по Сибири футболист, который потом играл за барнаульское "Динамо" и "Урожай" в футбол, а в шайбу - за наш "Спартак".

После 1949 года я перешел в команду меланжевого комбината "Красное знамя". Эти команды были рабочими, не освобожденными от работы. Денег за игры и победы мы не получали. Если уезжали на матчи в другие города, то нас командировали и платили суточные, на которые мы питались. Я, правда, получил на комбинате квартиру, так как был женат и у меня родился сын. В том же году руководство комбината пригласило на работу в свою команду тренера из Москвы - Николая Кузьмича Алешина, который до этого играл в "Крыльях Советов" и был мастером спорта. Вот он-то и был по-настоящему первым тренером-специалистом в Барнауле. Летом мы играли в футбол, а зимой он всех выводил на лед. В ту зиму мы впервые сыграли три товарищеских матча в хоккей с шайбой со "Спартаком". Больше команд шайбистов в городе не было. Это уже зимой 1955 года я начал по-настоящему судить соревнования шайбистов. Сначала съездил в Новосибирск на семинар судей, где впервые увидел матчи хоккеистов высшей лиги - армейцев Москвы, ленинградской команды Дома офицеров, рижской "Дуагавы" и динамовцев Новосибирска.

С 1951 по 1956 год я играл за команду завода "Трансмаш", был ее тренером. Проводил все заводские соревнования по футболу среди двадцати цеховых команд. Сам инструктировал и учил правилам игры своих футболистов, и те помогали в организации турниров. Но все равно даже в то время скандалы из-за судейства были. Особенно, когда играли команды цехов N 190 и N 400, где работали почти все лучшие футболисты завода. На матчи между этими командами даже приходилось вызывать лучшего барнаульского арбитра Александра Матвеевича Ефанова. Он, кстати, входил в десятку лучших арбитров России по футболу. А если судили эти матчи заводские арбитры, то, бывало, приходилось и переигрывать матчи: то одна команда недовольна судейством, то другая. А Ефанов был авторитетен.

Когда я женился, у меня родились сын и дочь. Жизнь, казалось бы, наладилась. Мы обменяли квартиру, я начал уже судить, ездить на соревнования. И вот 20 декабря 1957 года приезжаю домой, захожу в квартиру, а жена в гробу лежит. Да... Буран был сильный, штормовой. Она была в кухне, и дети тут же играли с двумя соседскими пацанами, и как только они вышли все к соседям, жену и убило: высокая труба, что была на крыше дома, рухнула, пробила крышу и смертельно травмировала жену. Остался я один с двумя детьми...

Было тяжело, когда дети были маленькими: днем с ними сидишь, а потом уходишь в ночь на работу. И клюешь сидишь носом всю смену, а работа ответственная: контролер ОТК. Время сталинское, если что случится, то и посадят в тюрьму за допуск брака. Были такие случаи, правда, с другими людьми.

Я тренировал все команды "Трансмаша" от детей до взрослых. Мы построили хоккейную коробку, в которой выросло потом ни одно поколение заводских хоккеистов. До 1960 года я и проработал тренером, а затем директор завода Александр Зиновьевич Колосов забрал меня к себе диспетчером. Двадцать лет диспетчером отработал, пока не заработал вторую группу инвалидности. Приходилось очень тяжело подстраивать работу под выезды на судейство. Подменялся, а потом отрабатывал. И так двадцать лет, пока судил матчи первенства СССР по футболу среди команд класса "А" и "Б", из них шесть лет судил матчи первенства СССР по хоккею среди команд класса "Б".

Еще случай был на первенстве края в Рубцовске, когда торпедовцы принимали наших радиозаводчан. Судил Костя Левит из Бийска. Первую игру выигрывает одна команда - другая подает протест. Звонят в Барнаул, в крайспорткомитет, Вадиму Петровичу Стариченко. Костя ему говорит, что ошибся. Там решают - переигровка. Костя судит вторую игру, и выигрывает другая команда - опять протест. Звонят - переигровка. Я приезжаю в Рубцовск, и Костя Левит мне объясняет, что играют ни на жизнь, а насмерть, и на судей почти не обращают внимания. Обе команды были действительно очень сильными и состояли из опытных футболистов.

Рубцовск всегда "славился" непростой обстановкой, а тут еще такие напряженные матчи, причем, с барнаульской командой. Это принципиально было, так как всегда рубцовчане были не согласны, что столица футбола и хоккея на Алтае - Барнаул. И вот третья игра подряд на торпедовском стадионе (АТЗ). Матч "Торпедо" - "Сигнал" судить мне, судье из Барнаула. В Рубцовске об этом узнали еще накануне вечером. Как так? Почему барнаульскую команду будет судить Баринберг из Барнаула, который еще и двух барнаульских помощников с собой взял?

Я сразу понял, что игра будет очень тяжелой для судейства. Когда мы вышли на поле, то увидели, что на трибунах нет ни одного свободного места. Люди сидели даже на беговых дорожках, чуть ли не на футбольном поле. Любой свисток против их команды воспринимался как непоправимая трагедия. Короче, на 20 минуте матча в безобидной ситуации я вижу, что судья на линии, мой помощник, поднял флаг. Я останавливаю игру и подбегаю к нему, а у него голова в крови. Кто-то сзади него стоявших ударил его железным прутом или палкой. Я подзываю тренера "Торпедо" Сираканяна и говорю ему: "Артем, если сейчас вы несколько раз не объявите по радио, что я прекращаю матч ввиду невозможности его проведения дальше и не прекратите это безобразие, то это будет ваш последний матч на этом стадионе..."

По радио передали несколько раз. На трибунах притихли. Продолжаем игру, и барнаульцы забивают гол. Игра еще круче пошла - на каждом метре борьба. Потом "Торпедо" забивает два гола. Кажется, спокойнее стало, но тут торпедовец Коля Тараканов на все поле матом кроет кого-то, и я его удаляю. "Торпедо" остается без своего лучшего футболиста. Опять напряжение. Но доиграли игру до конца.

В хоккее тоже случай был в Бийске, когда играли две местные команды - "Авангард" и "Прогресс". С первой минуты как началась "заруба", я понял - недоиграем: раздерутся. Специально ведь меня из Барнаула судить вызвали, так как в Бийске для них авторитетных судей не существовало. Но недоиграли по другой причине: у "Авангарда" осталось две клюшки, а остальные сломались, а у "Прогресса" штук шестьдесят еще было. Я попросил у тренера "Прогресса" Солдатова: "Роберт, ну дай "Авангарду" клюшек взаймы, чтобы они доиграли игру, я тебя прошу". Он не дал - свои нужно иметь, сказал. Так "Прогресс" и победил с минимальным счетом.

Я же всю свою жизнь в спорте. Как мне без него? И я сразу же сел за рабочий стол инструктора по спорту в горкоме физкультуры. Платили мне сто рублей, а через шесть лет работы добавили еще двадцать рублей. Вот эта двадцатка переполнила чью-то чашу терпения. На меня написали анонимку, что я получаю пенсию по второй группе инвалидности и еще работаю, хотя, вроде бы, должен больше думать о смерти, а не о спорте и деньгах. В общем, кому-то показался очень живым. В итоге у меня вторую группу сняли, а дали третью как работоспособному инвалиду и платить стали не 120 рублей, а только - 60. Что и требовалось доказать. А то, что я еле хожу на работу, кое-как пишу и указания даю, в основном, по телефону, этого никто не учел. И что авторитет имел такой, что все городские и краевые соревнования проводил без "ЧП", тоже не учли. Тридцать пять лет руководил и футболом, и хоккеем и всегда были недовольные, что-то говорили за спиной, но слушались же, побаивались, зато порядок был. Сейчас вот на "дембель" дали сразу первую группу инвалидности.

Лямкин В.Н.